Чем сильнее разгоралась перепалка вокруг, тем несчастнее становилось лицо Тони. Он уже успел сообразить, что за забытые годы Вергилий явно успел сделать что-то очень нехорошее. Но сейчас охотник ничего не мог с собой поделать - в душе вскипала злость, когда какая-то (на данный момент!) абсолютно незнакомая ему девица, по ходу, демон, позволяет себе такое говорить о брате. Да, они с Вергилием и сами ссорились чуть ли не постоянно, могло дойти не только до взаимных оскорблений, но и до самозабвенных драк - но никому другому Тони такого позволять не собирался. А еще было абсолютно невыносимо видеть выражение злобы на таком родном лице, связанном с самыми светлыми воспоминаниями из детства.
- Окей, красотка, если мы партнеры, тогда изволь больше никогда в таком тоне про моего брата не говорить. А то и схлопотать можно, знаешь ли, хотя обычно я с девушками драться не очень-то люблю.
Наконец-то Тони смог рассмотреть обеих своих "напарниц" получше, и мысли его пошли в более приятном направлении, на губах заиграла весьма двусмысленная улыбочка.
- А что, я смотрю, хорошо я устроился. Такие красотки вокруг меня вьются, просто чудо, что такое! - он подмигнул Триш, подошел к Леди и положил руку ей на плечо. - Правда, девочки, не будем ссориться, память я себе обязательно верну, хотя бы ради того, чтобы хранить в душе воспоминания о наших страстных романах... у нас ведь были страстные романы, а?
Правда, окружающие как-то не стремились начинать веселиться, а девушка с каштановыми волосами и вовсе хлопнулась в обморок. Если честно, Тони ее понимал. Он и сам был бы не против сделать так же - а потом очнуться уже с памятью. Но что поделать... Впрочем, волноваться, похоже, не стоило - ангелы со своей задачей справлялись.
- Итак, если мы спустились в Ад за этой девуш... в смысле Патти, и вот она здесь, значит, можно валить отсюда? Так чего мы ждем, забираем этих болезных - и вперед. Как это сделать, кстати?
Тони весь кипел от жажды действия. Ему очень хотелось разобраться наконец с проблемами и вплотную вернуться к вопросу возвращения памяти. Но тут он вспомнил о седом человеке с моноклем, который очень напомнил ему...
- Вергилий, ты ж мне так и не ответил! Кто бы тот человек, похожий на Спарду?

Кредо полностью концентрировался на исцелении брата, но когда тот, кажется, всё-таки очнулся и поинтересовался, не умер ли он, ангел не нашел ничего лучше, кроме как откровенно и без задней мысли ляпнуть:
Нет, Неро. Умер - я, но видишь ли... меня Там почему-то... - Кредо и правда не понимал, что же настолько сверхъестественного сделал - ну да, сражался честно и защищал то что ему дорого, но всё-таки - для него тут было сплошное божественное милосердие, а никак не награда по его заслугам - ...сделали ангелом, и я смог вернуться, что бы помочь вам.- и вновь полностью сосредоточился на лечении. Ничего, сейчас младшенький будет излечен и окончательно придет в себя - вера в волю Всевышнего, которая говорит через них с Мио, была в Кредо нерушима. Один-единственный раз он увидел Его сияние, Его мощь, и понял - всем существом - что вот перед ним Тот, для Кого нет ничего невозможного. Тот, кто истинно всемогущ. Сейчас он, Кредо, был лишь слабым ручейком, истекающим из беспредельного, точно космос, океана божественного. Мио, судя по всему, не слишком ценил Господа, фамилиарно к нему обращаясь и ведя себя скорее как падший ангел временами, но тем не менее - вот он, Мио Астрид, и через него тоже звучит голос Творца.
Когда Кайри упала в обморок, Кредо мысленно обругал себя последними словами. В своем желании наконец увидеть родных, помочь им и поддержать он совсем забыл об их чувствах, не зря Мио ехидничал.
Можно. Но не стоит. - только и ответил на реплику товарища Кредо, и когда тот вновь вернулся к излечению Неро - отнял сияющую руку от плеча квартерона, и ласково провел ей по волосам Кайри - как делал это в детстве, если сестренка была расстроена чем-то или напугана, поддерживая и утешая её. Ничего, сейчас она очнется, и всё узнает, и ей станет куда легче - после чего, не позволяя себе отвлечься, раз уж он смог каким-то непонятным образом лечить - вернулся к Неро, его надо было как можно скорее поставить на ноги.
В дальнем углу происходила какая-то заварушка - там был Данте - этого-то Кредо при всем желании не забудет - кроме того, там был, судя по всему, еще один из сыновей Спарды, и компаньонши Данте - обстановка явно накалялась, Кредо отметил этот факт про себя, он отвлекаться себе не позволил - пусть всё идет, как есть, ему надо сконцентрироваться на излечении Неро. Левой рукой он только крепче обнял Кайри, удерживая её, а правую вновь положил на плечо Неро. Еще немного - и всё будет хорошо, он в этом уверен. Если Всевышний дал ему эту силу, стало быть, он её использует так, как следует и на все сто, не оставив места для ошибок. Небеса становятся ближе к зовущим их даже в Аду.

А вель он даже не знал. как проклятье затронуло его. Отец лишился сил, брат потерял память, а сын отравлен ядом. А может быть проклятье его не коснулось? Может оставшиеся крупицы силы Мэндоса его спасли? Чувствовал он себя вполне сносно, только кожа зудила от порезов и пота. Было просто не по себе, неизвестность его пугала, а чертова дочь императора добавляла раздражения и подогревала гнев. Еще не хватало, чтобы эта девица испортила и так сложные отношения с Данте.

Еще одно слово, женщина...- с нотками шипения произнес полудемон, призвав один из мечей, направляясь в сторону брата. - И я за себя не ручаюсь. Я не позволю тебе все испортить.

Он оказался рядом с братом и попытался обратить все его внимание на себя, а не на девушек. Черт, как же его это злило, причем всегда. К сожалению, Вергилий сам мало изменился за эти годы, ввиду аморфоного времени. А может просто это его сущность. Может ему просто придется всегда заслуживать внимание брата. Он и ушел от него, чтобы не быть зависимым.

-Это был Спарда, наш отец. - Вергилий толком не понимал зачем говорил все это Данте, он не питал особой сыновьей любви к отцу в отличие от него самого, но все же он должен знать. Его брат, в конце концов, не беспомощный ребенок. -Все это время он был в заточении у Импратора ада Мэндоса, но сейчас императр мертв. - он повернулся к Неро, глядя с беспокойством. - Благодаря ему. Это мой сын, Данте. Слишком много всего произошло, чтобы объяснить и понять в одночасье. Нужно время. Когда мы выбиремся отсюда, мы поговорим нормально, идет?

Напомню, его величество желал бы видеть вас. Если квартерону стало лучше, было бы разумно пройти в зал и продолжить разговоры там.

Пошли. - Вергилий кивнул Данте в сторону выхода. Абигор должен их доставить обратно.

----> тронный зал

Ангел следил за Неро. Кажется, тот уже окончательно пришел в себя и почти восстановился, если не обращать внимание на некоторую слабость, которая, впрочем, пройдет после хорошего отдыха, да легкого нарушения моторики, которое лечится тем же путем.
Не желая нарушать семейной идиллии, Мио поднялся на ноги и накинул пальто -- никто и не заметил, в какой момент исчезли черные крылья за его спиной. Подняв с пола Цубасу, он отступил на несколько  шагов от обуреваемого эмоциями семейства и переключил внимание на остальных. Его интересовал Данте, точнее его странное поведение.

За такими сценами, как так, которая сейчас разворачивалась перед глазами у Тони, всегда было приятно наблюдать. Может, он поэтому и решил стать именно охотником на нечисть (а, судя по тому, каким он стал, то ему вполне удалось выполнить желаемое). Круто, конечно, зарабатывать большие бабки, как наемник, но видеть, вот такие вот радостные лица, если ты кому-то помог - это, конечно, куда приятнее.
Ладно, здесь уже явно ничего плохого не случится, а у него самого есть дела и поважнее.
- Девушки, милые, простите меня, я вас всех обязательно еще вспомню! Терять воспоминания о таких красотках я не согласен ни за какие коврижки! Но сначала мне нужно хоть что-то узнать про отца. Вергилий, стой, придурок, что за манера говорить "а", но не говорить "б"!
И Тони припустил вслед за Вергилием. Подождет, все подождет, нечего и пытаться разобраться в том, что все равно не поймешь, не вспомнив. Но отец... неужели это правда, неужели он ни в чем не виноват, и не уходил - а просто был взят в плен?! Тогда надо поскорее его увидеть!!!

===) тронный зал

Кредо только молча обнял их - умудрившуюся каким-то образом уткнуться лицом одновременно и в его мундир, и в грязные лохмотья Неро Кайри и потрепанного, усталого, огорошенного брата - обхватил за плечи словно бы ставшими какими-то одновременно громадными и неловкими руками, притиснул к себе. Левый глаз опять - вольно ему, мерзавцу - предательски зачесался. Почему-то ему вспомнилось, как он их вот так же молча обнимал, когда пришла страшная новость о том, что умерли мама и папа. И тоже ему, обычно четко и сдержанно выражавшему свои мысли, было нечего сказать самым близким своим людям. Людям, людям - и тогда, не смотря на эту руку дурацкую, и после того, как узнал его родословную, у Кредо никогда не возникало ни мысли о том, что бы сказать "квартерон", "четверть-демон"... его брат был человеком. Настоящим. Всегда. В отличии от него, кстати, который сначала был не пойми чем после экспериментов Санктуса и Агнуса, а теперь уж полноценный ангел.
Ну вот, всё в порядке. Неро спасен (надо было бы поблагодарить еще раз за всё Мио и пообещать ему любой ценой обеспечить пресловутое пожизненное снабжение мороженым, но тот уже ушел, видимо, не желая мешать, а может, просто его любопытный нос уловил какие-то куда более занятные вещи), Кайри очнулась, они снова вместе... Кредо не знал, что будет потом - это немного тревожило - в том плане, что на Небесах ему сказали, что дают ему этот поход как практику в роли ангела и небольшое послабление ради любви к ближним перед тем, как назначить ему соответственное ангельское послушание и чин в Небесной Армии - стало быть, когда он займет свой пост, он уже не сможет их увидеть, верно - пока они сами не очутятся на небесах, да и тогда нечасто - но об этом сейчас ангелу думать вовсе не хотелось.
Кайри... Неро... - он и правда не мог понять, что ему сказать. Кайри тихонько плакала, а Неро почему-то произнес что-то про благодарность и стиснул зубы, а он вот стоял, как большой белый медведь в Африке - сильный и весь такой в белом, но отупевший от того, что происходит вокруг.
Мама и папа... просили передать, что они очень вас любят и по вам скучают, в остальном у них все прекрасно... они сейчас такие молодые и счастливые, вы себе не представляете. - зачем-то еще больше шокировал ангел брата и сестру новостями из райских садов. Спасибо вам за то, что вы есть. Я рад, что с вами всё уже в порядке - тут Кредо от растерянности на всякий случай вновь напустил на себя серьезность, и ответил на очень кстати произнесенную Кайри реплику про то, что их просили уйти:
Верно... мы еще успеем обо всем поговорить. Давайте пойдем, раз пригласили, тем более что все уже ушли. - после чего немного еще раз покрепче обнял их, а потом разжал руки. Незачем им, пожалуй, являться - куда там их приглашали - ах да, в Тронный Зал - в обнимку. То есть Неро и Кайри вполне могут себе это позволить, но тут всё-таки ад, и... В общем, Кредо подождал брата и сестру и направился к двери, которую распахнул перед ним услужливый бесенок с одновременно испуганными и наглыми глазенками. Впрочем, под суровым взглядом Кредо, про который ровесники Неро шутили, что командор Ордена лечит от запора заиканием, наглость куда-то делась. Стало быть, туда. Кредо не терпелось разобраться со всем и поскорее увести отсюда Кайри и Неро. Хватит. Незачем им тут больше быть.
--------Тронный зал.

Отредактировано Credo (2010-10-15 22:10:13)

--- тронный зал

Огромные двери в покои владыка распахнул громовым ударом ноги. Приятно было увидеть, что за то время, пока он был в тронном зале, кровать действительно переделали - теперь вместо мэндосовской шелковой похабщины на ложе красовался нормальный матрас - правда, огромных и оттого тоже похабных размеров - а также нормальные простыни и подушки, по которым не скользишь как на катке.
Впрочем, в данный момент, даже если бы посреди спальни навалили стог сена, ему было бы начхать.
- Пора прерваться на обед. Лично я собираюсь попробовать одного маленького вредного демона, не знаешь случайно такого? - смеясь, выдохнул Абигор в ухо Ситри и, когда двери за ними затворились, на ходу уже целовал принца, спотыкался о полы собственного одеяния, но каким-то чудом не падал, смахнул нечаянно с подставки какой-то золотой кувшин, со звоном покатившийся по полу. Плевать, тут уж, как говорится, пусть весь мир подождет.
- Будь со мной... Не хочу быть один. Не могу больше все время один,, - мучительно прошептал император, на секунду теряя вообще весь контроль и уткнувшись лицом в голое горячее плечо. Громко вдохнул пряный запах чистой и сладкой кожи, сделал последний шаг, и они наконец свалились на ложе как два подрубленных дерева.
С трудом получалось помнить об осторожности - теперь-то, с этими когтями и зубами, тискать и кусать было уже не так безопасно, как раньше. Конечно, ничего Ситри от этого не сделается, но к чему причинять лишнюю боль, если они вправду решили расслабиться. Потому Абигор гладил ладонями, сильно, но бережно, покусываниям предпочитал поцелуи и облизывания - протяженность языка стала вообще откровенно неприличной. Коронованная голова непутевого владыки пропала где-то в складках и волнах не до конца снятого халата Ситри, язык выводил узоры по коже вздымающегося от дыхания живота, щекотал пупок и вновь подымался выше к солнечному сплетению. Руки, правда, тем временем, уже были не настолько скромны - подлезали меж бедер, кончики когтей скользили по внутренним сторонам, то едва касаясь, то чувтвительно нажиая.
- Не слишком ли я нетерпелив, принц? - хмыкнул император Ситри в живот, облизнул губы и снова втянул губами кожу, оставляя стремительную розовеющую отметину.

Неизвестно, что это маленький мерзвец там сделал, но в какой-то момент у императора чуть не отвалился затылок от возбуждения. Из горла вырвалось настоящее драконье рычание со стоном - густое и громкое, с металлическим отзвуком. Как никогда он был близок к тому, чтобы сейчс просто засадить, плюнув на все прелюдии, и только каким-то невероятным усилием воли сдержался.
Абигор взвился как подхваченный вихрем и тут внезапно оказался опрокинут на спину и прижат мягким весом гибкого и юркого тела.
- Но ты же не хочешь, чтобы все закончилось слишком быстро? - тронув ладонью щеку Ситри, он медленно спустился по шее, груди и животу, прижал бедра к шелку тоги...
Кстати, о шелке. Снять эти жуткие пеленки легко не было никакой возможности - если респеленать себя нормально, придется провертеться не меньше трех раз. Абигор не стал особенно заморачиваться - на этот раз когти пришлись как раз кстати.
С треском алая ткань разорвалась, разлетевшись клочьями и лепестками, устлав волнами длинных полос все императорское ложе. Одной из лент владыка мазнул по голой коже Ситри, затем перекинул ее через его шею, заарканив принца и за концы ткани пригнув его к себе, чтобы поцеловать.
- Хочешь повластвовать над повелителем? Какой прыткий... - два сложенных пальца императора скользнули между ног, слегка дрогнули от напряжения, но выровнялись. - Иди, напомни какой ты на вкус... я забыл.
Пришлось приподняться и прислониться спиной к подушке, зато открылось несравненно больше пространства для ласк, и он смог наконец, совершив пару предварительных выкрутасов языком, схватить принца за бедра, приподнять и взяться доводить до изнеможения ртом, впрочем, не забывая и о пальцах. В упоении он творил такое, чего даже по пьяни лет пятьсот назад не выделывал, смущаясь, но сейчас, с сорванной крышей, порывы становились все более откровенными, все более неистовыми.

Ему хотелось даже завопить "неееет!" Он нарочно ласкал Ситри, чтобы забыть на время о собственном возбуждении и продержаться дольше. Все вокруг вертелось как гигантское чертово колесо, сорвавшееся с оси, и когда принц снова ускользнул из рук как рыбка, император опять потерял точку опоры и пропал в подхватившем его урагане. Там, где касались губы, будто вздувались ожоги, Ситри точно ставил на нем тавро, обозначая принадлежность, и все это было невыносимо. Невыносимо хорошо.
Абигор выл, оглушительно рычал, вспорол когтями простынь, цепляясь за нее и изгибая спину в крутую дугу. Военной выдержки ему было не занимать конечно, но Ситри мог довести до белого каления и каменный истукан, если ему не помешать.
- Я знаю, каковы твои таланты! - он пытался говорить громко, но задыхался и против воли утробно стонал, как будто сдвигал с места материк. Вот так вот императоры бывают плюшевыми игрушками в лапах своих наложниц... Но никто в данном случае не обидится, он полагал. если снова переиграть расстановку сил. Просто сейчас...  сейчас тело не просило. Даже не требовало. Оно жаждало, изнемогало и страшно горело как в чане расплавленного свинца, а удары сердца глушили собственный голос. - Но мне нужно сейчас не это... - все-таки удалось оторвать от себя принца, стиснуть его голову ладонями, сунуть два пальца в горячий как жерло бездны мокрый рот. - Не это... Мне нужно все! Я хочу держать тебя... Хочу... Хочу!
Как будто стены изнутри лопнули, как вздувшиеся нарывы, из них раскаленными реками затолкалось, потекло, вырывалось потоками это обезумевшее "хочу". Он - владыка, и он получает все. Если не получает сразу - берет, загребает, выгрызает с мясом.
С оглушительным рычанием, в котором уже не было ничего человекообразного - утробный рев Бездны - император сгреб Ситри как клубок, опрокинул, навалился сверху, словно топя во взбитых сугробах простыней. И одновременно с глубоким, властным и жадным, поцелуем, взял его с одного движения - так жестко, как будто завоевывал впервые и так нежно, как может только прирученный зверь. Казалось, они превратились в один искрящийся ком волос, рваной и кроваво-алой императорской ткани, взвивающейся лохмтьями, переплетенных рук, сияющих от пота тел.
Он получил свое в руки - и теперь намерен был взять все и отдать столько же, выжав из себя все до донышка. Не останавливаться, пока из них обоих не выбьется дух, оставив одну наружную скорлупу опустошенных тел.

Он уже не мог произносить раздельных слов и букв - только рычал и стонал, кусал Ситри за уши, расцеловывал его лицо и все двигался, двигался, словно от этого зависела чья-то жизнь. Он не возражал бы, если б это продолжалось вечно, и хоть все тут обвались. Ситри был и мягкий, как горячая свеча, и весь упругий, тугой как мячик, тискай сколько влезет... Давно в его руках так не бился кто-то живой, и бился не в предсмертных судорогах, а совсем иных.
И даже когда принц весь сжался, словно пружинка, император не остановился. Ему еще было мало - все время мало, теперь он наверстывал за все те дни, что был гоним в мире живых, и неоднократно бит по башке в Аду, за ледяные утесы, за все. С каким упоением он до сих пор убивал свое собственное тело, давил на корню все желания и чувства, с таким же теперь отдавался им - и отдавал все, что у него было.
Прошло неизвестно сколько времени, минуты проносились мимо со свистом бешеной гонки, разрастаясь комом - час? два? вечность? -  а он все терзал и терзал Ситри, как будто был не существом с какими-то пределами выносливости, а машиной с вечным двигателем. Мышцы уже давно даже отказались ныть от усталости, а просто окаменели, раз за разом совершая движения, от которых тяжеленное огромное ложе давно уже растряслось и даже съехало с места.
И все же, этотмомент наступил - когда кончилось зрение, пропал слух, а внутри, если судить по ощущениям, вырос настоящий ядерный гриб. Владыка вскинулся, вытянулся, выгнулся как оттянутая тетива, и еще не менее десятка раз рванулся, кончая так долго, как, кажется, никогда с ним не бывало. И даже после этого не рухнул обессиленным - медленно опустил голову и стал, словно животное, лизать мокрое от пота лицо Ситри, его шею, ключицы, теплые ямки под ушами, постепенно замедляя движения бедрами, словно ему и сейчас не хотелось заканчивать, даже после оглушительного финала.
- Я измучил тебя? - хрипло и тихо спросил Абигор, когда все-таки обрел заново умение разговаривать и наконец остановился.
Словно пытаясь оправдаться за свое безумное живодерство, он двинулся вниз, целуя и гладя распластанное и изнуренное им же тело принца, и в конце концов оказался у его ног. У него не было слов, чтобы высказать все по поводу того, что сейчас было, и император решил обойтись без них - а просто стал целовать маленькие ровные пальцы, покусывать мягкие пятки, красивый изгиб подъема стопы, острые косточки сбоку. Ему давно хотелось сделать подобное, ноги Ситри всякий раз пробуждали у него какие-то такие желания, и как ни странно, только после обретения столь высокого статуса у него получилось припасть к этим ногам лицом. Воистину, жизнь иронична...

Он оторвался от своего занятия с неохотой, но все же покорился и улегся на спину, позволив Ситри растянуться на нем как на матрасе. Абигор даже забыл про свои чертовы золотые побрякушки, которыми его обвешали словно елку, а теперь их на нем будто и не было. А может, они каким-то естественным образом к нему приросли.
- Ты счастлив? -  переспросил он задумчиво, поднося руку принца к губам и прижимая к ним сплетенные пальцы. Это было интересное завяление. Императору всегда казалось, что Ситри в вечном поиске и никогда не бывает доволен. Так бывало раньше, когда он видел его во втором круге, в естественной среде обитания. Даже если хозяин только-только был с кем-то близок, едва выскочил из постели или еще откуда, где сливался в экстазах, все равно глаза его казались голодными, точно ни одна бессмертная душа не могла сладить с его ненасытностью. Абигор всегда думал, что затрахать Ситри - это надо как минимум наполовину состоять из железа и никогда не спать.
- Ты не лжешь? - допытывался владыка, мягко просунув свободную руку под лицо принца и приподнимая его, чтобы заглянуть в глаза и лично убедиться. - Мне представляется, тебе вскоре станет скучно здесь. Ты же всегда жил иначе. Теперь снова началась война, и я буду там, в ее гуще, как и всегда был. Разве тебе достаточно будет вечно занятого дурака в короне... которая еще и горит на голове. Если мне не удастся подавить восстание, я могу быть убит.
Только сейчас он мог позволить себе сказать это вслух. Там, на троне, он не будет даже допускать намека на сомнение в победе. Все, кто пошел за ним, не стал перебежчиком и не предал - они должны знать и видеть, что владыка непоколебим. Только за таким командиром идет войско - идет и побеждает.
Но тут... верно ли было произносить подобное вслух даже при Ситри? Не станет ли сомневаться и он? Но уж он-то должен быть готов к любому раскладу. Если Астарот возьмет дворец - принца он не пощадит. Он и тогда вряд ли собирался щадить его, и черт знает что было бы, если б Абигор не забрал его оттуда.
- Я должен всегда знать о том, что ты думаешь, - император перекатился набок, чтобы не отлежать спину, устроил Ситри у себя под мышкой как в колыбели, рукой закинул его ногу себе на бедро и просто гладил, проводя рукой по боку, дальше через бедро и до колена, и по тому же маршруту обратно, словно старался запомнить изгиб. - Никогда не лги мне и не таись. Я уже говорил, что прощаю все, кроме обмана. И переношу плохие новости лучше, когда мне их говорят, а не когда узнаю сам.

Зрачки Абигора, не отрывающего взгляда от лица Ситри, медленно расширялись по мере того, как тот говорил. Это было одновременно невыносимо слушать, и хотелось слушать всю жизнь.
Когда-то с будущим императором, а тогда еще даже не герцогом, в казармах случился конфуз. Пока сослуживцы вальяжно и лениво травили байки про свои кровавые оргиастические похождения, юный барон чесал нос спящему Змею и благоразумно помалкивал. И в конце концов его заметили и спросили, мол, че молчишь-то, давай тоже рассказывай.
Рассказывать было особенно нечего кроме "На прошлой в очереди за кашей схватили за зад, устроил драку, уебав по роже половником". Это и не было нужды рассказывать, все и так помнили. В принципе, так всегда и выглядели все эротические переживания Абигора, с незначительной разницей в деталях. Поэтому он поднатужился, и зачем-то сказал правду, наверное потому что уже хватанул самогона "Да неинтересно это - ебаться налево-направо... Вот только если с тем, кто нравится, но таких-то я как-то не вижу совсем..."
В общем, посмотрели тогда на него как на опасного маньяка, тот кто сидел рядом даже отодвинулся. Наверное, чтобы не заразиться его страшным умопомешательством.
Да, он всегда был неправильным, не своим, нерукоподаваемым для большинства, и вот теперь... Теперь все вот так. Он - владыка, но в каком-то отношении страшно далек от собственных же подданных, разделяя с ними только страсть к войне. Даже не страсть к убийству, если уж на то пошло...
- Если хоть кто-то верит меня хоть вполовину так - я не проиграю никому. - прошептал император еще раз припал к щеке Ситри, медленно подбираясь к губам и захватывая их в долгий поцелуй. - Особенный... точнее сказать, выродок. Но я буду непобедимым выродком. Все это надо сохранить.
Но чтобы сохранить, надо было не бездействовать, а снова брать все в свои руки. Владыка произнес, водя кончиком носа по носу принца:
- Делай все, что захочешь. Мне сейчас пора, ты можешь отдохнуть, снова искупаться, поесть... проси что хочешь, я все дам тебе, чтобы ты не скучал. Но если захочешь - приходи ко мне. Будь рядом, мне это ничуть не помешает "царствовать"
Невероятным усилием воли он выскреб сам себя из постели, встал во весь рост, потянулся и расправил плечи, откинул назад голову, тряхнув волосами, щекотнувшими поясницу. Корона - ноша нелегкая, и надо нести.Теперь правда он не стал звать слуг, чтобы опять завернули его в тряпку. Достаточно было сколдовать обрывки, и вот опять как новенький.
Но, прежде чем выйти в тронный зал, он еще раз склонился над Ситри, положил пятерню ему на живот.
- Я - не сомневаюсь. Спасибо.
Припечатав на животе поцелуй, он все-таки вышел, сразу направившись к трону и по пути мимоходов наказав слугам дежурить возле дверей спальни и по первому свисту принца являться и выполнять.

-------- тронный зал

Ситри устало рухнул на кровать и только теперь позволил себе громко вздохнуть. Все пришло в норму. Его Абигор вернулся в себя. Принц крепко зажмурился вспомнив, что с ним происходила, и как Спарда его "лечил". Прикусив губу, он отогнал от себя жуткие воспоминания. Хотя, в горле еще саднило, а руки дрожали, их будто иголочками пронзало, одна за другой. Слишком он много за раз энергии потратил. Да еще и слабость во всем теле, но это того стоило. Его возлюбленный теперь был в порядке. Ситри расслабился, лицо расслабился, он тихонько выдохнул. Устал. Правда устал. Но он надеялся, что его величество заглянет к нему, чтобы принц мог лично убедиться, что Абигор пришел в себя. Ситри боялся, что то, что сказал возлюбленный про его место, на самом деле его мысли. Сердце неприятно сжалось в груди, пальцами принц вцепился в простынь. Нет, такого просто не может быть, чтобы Абигор так к нему стал бы относиться, это все тьма внутри, не он, вовсе не он. Успокоившись, Ситри снова расслабился. Медленно он погружался в сон, уставший организм требовал отдыха. Свернувшись на кровати, принц уснул в ожидании возлюбленного.

Принц продолжал спать, но его тело реагировало на присутствие Абигора. Руки обвили императора, нос мазнул по шее и уткнулся в местечко за ухом, глубоко вдохнул и замер. Такие вещи происходили не часто с принцем, случаи еденичны. Тело, напитавшееся частицами владыки, тянулось к нему. Впрочем, продлилось такое состояние не долго. В конце концов Ситри медленно открыл глаза и, поняв, что делает, тут же отстранился от владыки на такое расстояние, чтобы можно было хорошенько его рассмотреть. Улыбаясь, Ситри вглядывался в лицо Абигора, жадно впитывая и считывая все изменения. Короткие волосы делали лицо еще моложе, чем было, но не менее привлекательным, а посеребревший глаз очаровывал. Принц улыбался и водил пальцем по щекам, по губам, зарылся чуть ли не по локоть в мякие волосы, оценивая их теперяшнюю длину.
Это был его Абигор. Чуть не загубленный чем-то мерзким и злым, но он вернулся. Радости не было предела в данную минуту, принц даже и не знал, куда девать все свои эмоции, его всего распирало сжать Абигора в объятиях и зацеловать всего. А потом он заметил кое-что, кое-что выглядывающее из-под одежды. В последний раз, когда принц любовался телом владыки, этого не было, и не было давно. Татуировка. Символ Кровавой Бригады отчетливо проявлялся на коже. Ситри с замиранием сердца восхищенно провел пальцем по рисунку на плече и только потом, заглянув в глаза, поинтересовался:
-Я думал, что вы избавились от нее, мой повелитель, - произнес принц, оттягивая края одежды, чтобы рассмотреть метку лучше. Что-то, а этот рисунок был излюбленным местом принца, заласканным от и до. Какие еще сюрпризы могли его ждать, принц не знал, но начало ему уже нравилось.